Капитан первого ранга - Патрик О`Брайан

— Дэвис, — сказал капитан, — ступайте в баркас. — Глаза у матроса забегали, как у загнанного зверя. Он молча и затравленно озирался. — Ну ступайте же, слышали, что я сказал? — спокойно продолжал Джек Обри, и Дэвис как побитая собака поплелся на корму. Воцарилась всеобщая тишина, атмосфера изменилась. Но Джек не собирался оставлять этих людей вместе с остальными и знал почему. Он был чрезвычайно собран и нисколько не сомневался в правильности отбора матросов. — Уилкокс, в баркас. Андерсон. — Капитан углубился в толпу моряков. Оружия у него при себе не было. — Джонсон. Поживей. — Напряжение усиливалось, нужно было скорее заканчивать. — Бонден, в баркас, — произнес он, глядя поверх головы рулевого.

— Я, сэр? — с жалобным видом произнес тот.

— Давайте скорее, — отвечал Джек. — Банток, Лейки, Скрич.

В дальнем конце толпы снова послышались разговоры вполголоса. На баркас отправляли моряков, которые были под подозрением. Они шли на ют, спускались по кормовому трапу и садились в шлюпку, которая была на буксире. Это не было ни наказанием, ни угрозой наказания. Джек поправил, как полагается, оскорбляющий капитанское эстетическое чувство конец и вернулся на шканцы.

— А теперь, — сказал он, — поставим все паруса, чтобы рангоут затрещал! Поднять верхние и нижние лисели, брамсели и, черт меня побери, бом-брамсели, если мачты выдержат. Чем быстрее туда доберемся, тем скорее вернемся домой. Марсовые, топовые, вы готовы?

— Так точно, сэр, готовы, — грянул в ответ дружный хор голосов. Что в нем прозвучало? Облегчение, благодарность?

— Тогда, по команде наверх… Пошел!

«Поликрест» расцвел словно белая роза. Редко используемые лисели засверкали один за другим; взвились новенькие, с иголочки, бом-брамсели; до сих пор никем не виданные топсели заискрились на солнце. Рангоут застонал; а после того как были выбраны шкоты, застонал еще жалобнее. Корабль ушел носом в воду, а баркас, буксируемый за кормой, мчался, рассекая кильватерную струю, так что вода чуть ли не омывала планширь.

«Поликресту» помогало то, что ветер дул с направления три румба позади траверза. Целый день он почти не менялся, дуя от вест-норд-вест-тень-норд с умеренной силой, заставляя моряков наблюдать за целостью бомбрамселей и топселей. Корабль, скрипя каждой доской, мчался по Ла-Маншу к югу, принимая при этом столько воды, что мистер Грей, плотник, поднявшись из трюма, не выдержал и по всей форме доложил капитану, что его корабль скоро даст дуба. Действительно, ветром сорвало топсель, а от днища оторвало часть какой-то диковинной конструкции, на которые был так богат «Поликрест», однако миля за милей оставались за кормой, и Джек Обри, неотлучно находившийся на шканцах, был почти готов полюбить свой корабль.

На полубаке подвахтенные чинили одежду или отдыхали, вахтенные были постоянно заняты, выправляя паруса. Казалось, что каждый наслаждался скоростью корабля, стремлением выжать из него все, что можно выжать. Распоряжение капитана воздержаться от окриков выполнялось беспрекословно, но никого и не приходилось понукать. Матросов, находившихся в баркасе, подняли на корабль, чтобы шлюпку не увлекло под воду. Теперь они обедали на камбузе: Джек Обри больше не опасался смутьянов, их влияния как не бывало, все избегали подстрекателей. Дэвис, по-настоящему опасный грубиян, способный на резкую выходку, был, казалось, поражен тем, как все обернулось. Уилкоксу, красноречивому адвокатскому писарю, ставшему вором, никак не удавалось найти себе слушателей. Матросы, по большей части склонные к непостоянству, забыв об одной беде, решили воспользоваться передышкой перед новой. Пока капитан крепко держал их в руках.

Больше всего его беспокоил ветер. По мере того как день склонялся к вечеру, он слабел и становился более неустойчивым, подавая признаки того, что с заходом солнца наступит полный штиль. Когда выпала вечерняя роса, ветер немного ожил, по-прежнему принося дыхание с норд-веста, но надежды на его устойчивость не было. К шести часам корабль прошел нужное расстояние, обнаружил башню, которую было трудно не узнать, и мыс Пуэн-Нуар, взяв крюйс-пеленг на Камаре. Но теперь, когда капитан повернул на ост-зюйд-ост, чтобы оказаться несколько севернее Шолье, туман начал сгущаться и у самого входа в бухту Шолье стал густым как молоко, так что бом-брамсели были почти неразличимы с палубы. Туман стелился почти над самой плавно покачивающейся поверхностью моря — длинными, рваными, плотными полосами, слабо освещенными восходящей луной.

Они лишь немного опоздали к началу прилива и мало-помалу приближались к берегу. На посту управления находился штурман, а два лотовых без устали твердили:

— На лотлине восемь саженей, на лотлине восемь саженей… десять саженей… без четверти десять… девять саженей… шесть с половиной… на лотлине пять саженей… без четверти пять саженей… три с половиной сажени… — Дно быстро мелело.

— Мы на краю внешней банки, сэр, — сказал штурман, посмотрев на поднятый лотом образец илистого грунта с вкраплениями ракушечника. — Все хорошо. Полагаю, следует оставить лишь марсели.

— Командуйте кораблем, мистер Гудридж, — произнес Джек Обри, шагнув в сторону, и штурман принял командование.

Слышался шелест форштевня, рассекавшего воду. Корабль давно изготовился к бою. Матросы были молчаливы и внимательны. В узких проливах шлюп прекрасно слушался руля. Паруса и брасы выбирались в мгновение ока.

— Сейчас будет Пушка, — сказал штурман, кивнув в сторону полосы белесой воды на правой скуле. — Румб вправо. Два румба. Одерживай. Так держать. Лево руля. Лево на борт. — Молчание. Мертвая тишина. Кругом туман.

— Слева Холм Моргана, сэр, — доложил Гудридж. Джек был рад услышать это сообщение. Последнее надежное определение по крюйс-пеленгу, казалось, было проделано ужасно давно. Началась игра в жмурки: здешние воды были ему незнакомы. Имея Холм Моргана по корме, они должны будут повернуть на запад, обогнув окончание банки Старика Пола, а затем, пройдя немного курсом ост-тень-зюйд, выйти на внешний рейд, минуя Иль-Сен-Жак.

— Три румба вправо, — произнес штурман, и корабль повернул на вест. Удивительное дело, как хорошо изучили здешние воды эти старые лоцманы, в Ла-Манше они, казалось, могли вести суда с закрытыми глазами.

— На носу, ближе к ветру, — негромко проговорил штурман. Наступила продолжительная пауза. «Поликрест» шел круто к становившемуся крепче ветру. — Руль на ветер. Одерживай. Так держать. Взгляните на левый крамбол — это Сен-Жак. — В полосе тумана появился разрыв, и приблизительно в миле от них моряки увидели высокий белый холм с бастионами на самом верху и середине склона.

— Молодчина, Гудридж, действительно молодчина.

— На палубе! — воскликнул впередсмотрящий. — На левом траверзе корабль. Да их тут пруд пруди, — добавил он в простоте душевной. — Восемь, девять, целая куча.

— Они должны находиться в дальнем конце внешнего рейда, сэр, — сказал штурман. — Мы как раз вошли в него.

Ветер проделал большие окна в полосе тумана, и, повернувшись налево, Джек Обри увидел в лунном свете целое скопление довольно крупных двух— и трехмачто-вых судов. Это и была цель его рейда — транспорты и канонерки вторжения.

— Вы довольны, что они на внешнем рейде, мистер Гудридж? — спросил он.

— Ну еще бы, сэр. Мы только что обнаружили Сен-Жак по пеленгу зюйд-зюйд-ост. Между «Поликрестом» и ими нет никаких препятствий — лишь участок открытой воды.

— Руль на ветер, — скомандовал Джек. Подгоняемый течением и ветром, дувшим с левой раковины, шлюп мчался прямо на канонерки.

— Дульные пробки долой, — продолжал он. — К орудиям!

Капитан намеревался ворваться в самую гущу кораблей и открыть огонь с обоих бортов, наилучшим образом воспользовавшись внезапностью и первыми залпами, поскольку мгновение спустя на них обрушится огонь береговых батарей. Снова видимость нарушил туман, но скоро он стал рассеиваться, и Джек Обри смутно различил приближающиеся корабли противника.

— Ни одного выстрела до тех пор… — начал он, но в этот момент адская сила швырнула его на палубу. «Поликрест» остановился как вкопанный. Он с разгону врезался в береговую мель Западной Наковальни.

Это стало очевидно, когда Джек поднялся на ноги и в разрыве полосы тумана увидел один форт прямо по корме и второй — почти такой же — на правом крамболе. Обе крепости проснулись с оглушительным грохотом и снопами пламени, осветившими небо. На «Поликресте» приняли форт Конвенсьон за Сен-Жак, внутренний рейд за внешний. Шлюп шел другим проливом, и французские суда были отделены от него непреодолимым песчаным мысом. Они находились на внутреннем, а не на внешнем рейде. Каким-то чудом «Поликрест» сохранил все свои мачты: зыбью его приподняло и немного протащило вперед.

— Отдать шкоты! — загремел Джек Обри: теперь уже не было смысла таиться. — Отдать шкоты! — Нагрузка на мачты уменьшилась. — Паркер, Пуллингс, Бабингтон, Россолл, тащите пушки на корму.